Бездельничаю на работе, и перевел для фб (порой вольно) рецензию Брайана Диллона для Guardian на биографию Шарлотты Мурман. Инжой.
Цитата:
Электрифицированные бикини, виолончели, изготовленные из льда ... Мурман создала лекало авангарда и исполнительского искусства. Так почему же она до сих пор неизвестна?
Морозной ночью февраля 1967 года ценители передовых музыки набились в небольшой концертный зал, расположенный в нью-йоркском Вурлитцер Билдинг, чтобы услышать, а также полюбоваться виолончелисткой Шарлоттой Мурман. Среди них было пол дюжины мужчин, в которых сразу угадывались полицейские в штатском. Зрители, как и полицейские, без сомнений, догадывались, чего ожидать от исполнения Мурман Opera Sextronique — новой композиции ее постоянного соавтора, корейского художника Нам Джун Пайка. Мурман вышла на сцену, одетая в электрифицированное, мигающее бикини. Она играла на своей виолончели, используя вместо смычка скрипку, а затем букет цветов. Бикини спало, и Пайк прикрепил пару крутящихся игрушечных винтов на соски виолончелистки. Это случилось, когда она приблизилась к исполнению третей арии — которую должна была исполнить одетая только в футбольный шлем и свитер, голая ниже — но полиция бросился на сцену, выволокла Мурман, и она провела ночь в клетке, обвиненная в непристойном обнажении.
Мурман уже выступала топлесс и обнаженной в Европе, не вызвав скандала. Фотографии шоу в Германии и Скандинавии запечатлели ее аудиторию — буржуазных ценителей концертов и адептов новой музыки. Все спокойно, никто не взбудоражен, не говоря уже о ярости, а она исполняет произведения Сати и более шаловливые изобретения Пайка. К середине 1960-х годов Мурман уже была хорошо известна в Нью-Йорке в качестве исполнителя Джона Кейджа, и, как энергичный, пусть и ненадежный организатор фестивалей экспериментального искусства и музыки. Она исполнила знаменитую Cut Piece своей подруги Йоко Оно, в которой аудиторию приглашали отрезать ножницами столько одежды исполнительницы, сколько они сами решат. Но своим арестом Мурман задел мэйнстрим. Случай принес ей громкое имя, но, вероятно, принизил ее в глазах авангарда. Она стала продуктом теле-шоу, горячей новостью. Ее краткая и ослепительная слава, ее экстравагантность, безрассудство и остроумие — это, как не абсурдно, главные причинами того, что вы, возможно, никогда не слышали о Шарлотте Мурман.
Согласно общему мнению, описанному в обаятельной и подробной биографии Джоан Русфус, Мурман был невыносимо обаятельный. Выросшая в доме в Литл-Рок, штат Арканзас, она сбежала от жалкой семьи — мертвого отца и пьяной матери — чтобы стать местной королевой красоты, но это так никогда не произошло. На фотографиях Miss City Beautiful 1952 уже угадывается, как она смотрит на свою чрезмерную красоту с непринужденной и довольной отрешенностью. Современники, с которыми она занималась музыкой, вспоминают о ней, как о великолепной и хаотичной, устраивающей шумных свидания в комнате этажом выше комнаты директора. Или же, как о болтливой умнице, "немного заучке", слишком страстной и впечатлительной для академических кругов, не достаточно квалифицированной в игре на своем инструментом для классической карьеры. Русфус убедительно доказывает, что Мурман часто не знала, что делать со своей энергии, она была "беспомощна перед своей необузданностью на сцене".
Все эти побуждения и достижения доказывали, что Мурман была необходима в Нью-Йорке в шестидесятые. После неудачной попытки закрепиться в качестве солиста и заработать себе репутацию из-за запоздалости, которую она смогла лишь частично уравновесить своим южным очарованием, Мурман попала в авангард. Тщательность и наслаждение, с какими она приняла работы таких композиторов, как Кейдж, Пайк и Ла Монте Янг, совпадала лишь со страхом и снисходительностью, с которой она встретилась. И пусть Мурман была неутомимым борцом во имя новой музыкой, в большинстве своем мужчины-экспериментаторы быстро устали от того, что они воспринимали, как послабления и нарциссизм на сцене. Йоко Оно и художники Fluxus прикрывали ее. Даже Кейдж, который в 1950-е годы был вполне готов подурачиться на сцене, отказался от вне-музыкальных элементов, которые она внесла контрабандой в его уже шумную композицию 26’ 1.1499” для струнного исполнителя. Она продолжала вносить посторонние элементы: сирены, отрыжку, выстрелы из пистолета и звуки взрывов бомб Второй мировой войны. Джаспер Джонс закатил глаза и написал Кейджу: "Ш. Мурман стоит убрать со сцены".
Пайк, тем не менее, прилип к ней. Хотя они, вероятно, никогда не были любовники, они добились сильной интеллектуальной и сценической интимности, которая вылилась в ряд перформансов и всевозможных контркультурных хэппенингов в конце десятилетия. Тело Мурман стал опорой, или, может быть, вторым медиумом видео-арта Пайка; она носила его TV Bra (ТВ-бюстгальтер) и играла на его TV Cello (ТВ-виолончели): это были электронно-лучевые скульптуры, которые размывали границу между телом и машиной во имя необычного, но пророческого термина Пайка — “tele-fucking” (“Теле-ебля”). В семидесятых их сотрудничество ослабло, и Мурман все больше и больше работала с композитором Джимом Мак-Вильямсом. Они создали виолончель из льда, на которой она играла, пока та не растает. Мурман и ее инструмент болтались на гелиевых шарах внутри Сиднейского оперного театра. Виолончелистка и виолончель раскачивались на трапециях в стадионе Shea, и когда они, качнувшись навстречу друг другу, оказывались достаточно близко, Мурман наносила резонирующий удар. Сегодня ее авангардные фестивали стали обычным событием Нью-Йорка, и Мурман уклонялась от неоплаченные счетов и исков, очаровывая мэров и финансирующие органов.
"Невероятная" жизнь, и Русфус хорошо ее описывает, опираясь на интервью и обширный архив Мурман, оставшийся после ее смерти в 1991 году. Другие участники истории — Кейдж, Пайк и муж Мурман — мертвы, и порой «Топлесс-виолончелистка» кажется перегруженной архивными подробностями, угрожающими превратить ее в инвентаризацию того кто, что, где и когда исполнял. Но правда состоит в том, что никто не провел сравнимого исследования, поэтому исследование Русфус важно: это не только, как впечатляющего размаха запись о художественной среде, но и как завещание, способное вписать Мурман в историю авангарда. Несколько скульптур и множество фильмов, она в основном была проводником работы других — славное и героически смешное присутствие, особенно, в искусстве Пайка. Она не связывала свою карьеру с феминистским искусством cвоей эпохи, но вдохновила и разъярила многих современников, таких как Кэроли Шиман и Йоко Оно (написавшую предисловие).
Ее последние годы были мрачными и поучительными в равной мере. Когда в 1979 году у нее диагностировали рак молочной железы, она решила, что ее болезнь стала ее работа, или, скорее, одной из работ. Год спустя, когда рак распространился, она прекратила выступать на крыше и исполнила Cut Piece для своих друзей. Оно и Пайк, среди многих других, поддерживали ее на плаву в течение следующего десятилетия, в то время как рак проникал в ее кости. Незадолго до смерти она добилась выступления с TV Cello Пайка в художественной галерее, на шоу, посвященном ее карьере. Она щипала и пилила свой светящийся инструмент, рассказывала истории и шутила в то время, как некоторые из ее друзей покинули комнату, не в силах вынести следы ее болезни или ее смелость. Мурман просто не поддавалась тому, что она назвала "элегантностью, драмой, серьезностью всего этого».
28.01.2015, 14:54
.png)
Charlotte Moorman / Шарлотта Мурман
Похожие темы
