Любимые стихи

[Ahniavit]

Топик о стихах своих есть, а такого топика нет. Искренне считаю, что это несправедливо (вот чужие стихи я люблю больше, чем свои, например).

Начну с жуткого, но любимого поэта Тёмы Шепеля:

..и особенно на заре ты его во мне не буди
несмышлёное солнце яркое не по годам
не уймёт нечеловеческий аппетит
ты не представляешь как он оголодал
ты не знаешь на этом свете не хватит солнц
чтобы стал он хотя бы на долю секунды сыт
у него в последнее время такой беспокойный сон
что на всякий случай не завожу часы
он и сам как время тот же проглот всеяд
при таком раскладе какой может быть замут
не светись особо тем более не сияй
он пожрёт твоих зайцев и примется за саму
я почти разделяю охотничий твой азарт
но прошу тебя куда-нибудь уберись
до того как откроет вакуумные глаза
как разверзнет жерла внутренний мой фенрис
© Артём Шепель

[fitzgerald]

Александра Закирова (Аксолотль), 2007

Я же долбаный кинестетик, мне подавай
порельефнее кружку, а в кружке горячий чай;
мне бы только зарыться носом, уткнуться лбом,
и шептать — хоть чужой, но знаком же, знаком, знаком;
мне бы руку в мешок с крупою и там забыть;
я из тех, кто касанием лёгким здоров и сыт;
я из тех, кто, нащупав под свитером тонкий шрам,
сладко морщится; я вообще-то поклонник травм,
швов, царапин и лёгкой небритости; у меня
пальцы голодны, и настолько, что аж звенят,
их бы в бархат бы синий, в глину бы, в пластилин,
в мякоть персичную, в айвовую — хоть один;
их пустить в экспедицию, в пешую, в кругосвет,
вот они огребли веселий бы и побед,
вот вернулись они б истёртые, с ломотой,
но зато не кусала больше б их, но зато
не трепала бы хвост котовий, как чётки, не
топила б себя ни в ванной и ни в вине.
я же долбаный кинестетик, и вместо слов
пальцы душат запястья, молча, до синяков.

[blood clot]

fitzgerald, клас!

[Sø Trve]

Крестовый поход детей
Против подлого взрослого мира,
Против ваших любимых блядей,
Против ваших любимых кумиров

Дети в руки возьмут ножи,
Дети в руки возьмут пистолеты,
Дети будут взрывать миражи,
Тиражи повышая газетам

И вы будете желчью плевать,
На диванчиках кухонных сидя,
“Кто же их научил убивать?”,
“Как же можно так всех ненавидеть?”

Но припомните, сколько раз
Не хотели вы крики их слушать
И они достучатся до вас
Лишь вспоров ваши жирные туши

Телевизор не сможет помочь,
Дети больше так жить не хотят,
Это будет хрустальная ночь
За утопленных вами котят,

За разрушенный замок мечты,
За отравленных ядом принцесс,
За предательство Красоты,
За продажу святых небес!

[Біджо]

В. Маяковский
О дряни

Слава. Слава, Слава героям!!!

Впрочем,
им
довольно воздали дани.
Теперь
поговорим
о дряни.

Утихомирились бури революционных лон.
Подернулась тиной советская мешанина.
И вылезло
из-за спины РСФСР
мурло
мещанина.

(Меня не поймаете на слове,
я вовсе не против мещанского сословия.
Мещанам
без различия классов и сословий
мое славословие.)

Со всех необъятных российских нив,
с первого дня советского рождения
стеклись они,
наскоро оперенья переменив,
и засели во все учреждения.

Намозолив от пятилетнего сидения зады,
крепкие, как умывальники,
живут и поныне
тише воды.
Свили уютные кабинеты и спаленки.

И вечером
та или иная мразь,
на жену
за пианином обучающуюся, глядя,
говорит,
от самовара разморясь:
"Товарищ Надя!
К празднику прибавка -
24 тыщи.
Тариф.
Эх, заведу я себе
тихоокеанские галифища,
чтоб из штанов
выглядывать
как коралловый риф!"
А Надя:
"И мне с эмблемами платья.
Без серпа и молота не покажешься в свете!
В чем
сегодня
буду фигурять я
на балу в Реввоенсовете?!"
На стенке Маркс.
Рамочка ала.
На "Известиях" лежа, котенок греется.
А из-под потолочка
верещала
оголтелая канареица.

Маркс со стенки смотрел, смотрел...
И вдруг
разинул рот,
да как заорет:
"Опутали революцию обывательщины нити.
Страшнее Врангеля обывательский быт.
Скорее
головы канарейкам сверните -
чтоб коммунизм
канарейками не был побит!"

[Біджо]

Саша Чёрный
Два желания

1
Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты…
И брать от людей из дола
Хлеб, вино и котлеты.

2
Сжечь корабли и впереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет через сто.

<1909>


Молитва

Благодарю тебя, создатель,
Что я в житейской кутерьме
Не депутат и не издатель
И не сижу еще в тюрьме.

Благодарю тебя, могучий,
Что мне не вырвали язык,
Что я, как нищий, верю в случай
И к всякой мерзости привык.

Благодарю тебя, единый,
Что в Третью Думу я не взят, —
От всей души, с блаженной миной
Благодарю тебя стократ.

Благодарю тебя, мой боже,
Что смертный час, гроза глупцов,
Из разлагающейся кожи
Исторгнет дух в конце концов.

И вот тогда, молю беззвучно,
Дай мне исчезнуть в черной мгле, —
В раю мне будет очень скучно,
А ад я видел на земле.

<1907>

[lynch law]

В.В.Маяковский - Лиличка! (вместо письма)

Дым табачный воздух выел.
Комната - глава в крученыховском аде.
Вспомни - за этим окном впервые
Руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот, сердце в железе.
День еще - выгонишь, можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
Сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу, тело в улицу брошу я.
Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая,
Давай простимся сейчас.

Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь,
Висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
Горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -
Он уйдет, разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей мне нету моря,
А у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -
Царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей, мне нету солнца,
А я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,
Он любимую на деньги б и славу выменял,
А мне ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь, и не выпью яда,
И курок не смогу над виском нажать.
Надо мною, кроме твоего взгляда,
Не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь, что тебя короновал,
Что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
Растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли
Заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить
Твой уходящий шаг.

<1916>

В.В.Маяковский - Стихотворение о Мясницкой, о Бабе и о всероссийском масштабе

Сапоги почистить — 1000000.
Состояние!
Раньше б дом купил —
и даже неплохой.
Привыкли к миллионам.
Даже до луны расстояние
советскому жителю кажется чепухой.
Дернул меня черт
писать один отчет.
«Что это такое?» —
спрашивает с тоскою
машинистка.
Ну, что отвечу ей?!
Черт его знает, что это такое,
если сзади
у него
тридцать семь нулей.
Недавно уверяла одна дура,
что у нее
тридцать девять тысяч семь сотых температура.
Так привыкли к этаким числам,
что меньше сажени число и не мыслим.
И нам,
если мы на митинге ревем,
рамки арифметики, разумеется, у́зки —
все разрешаем в масштабе мировом.
В крайнем случае — масштаб общерусский.
«Электрификация!?» — масштаб всероссийский.
«Чистка!» — во всероссийском масштабе.
Кто-то
даже,
чтоб избежать переписки,
предлагал —
сквозь землю
до Вашингтона кабель.
Иду.
Мясницкая.
Ночь глуха
Скачу трясогузкой с ухаба на ухаб.
Сзади с тележкой баба.
С вещами
на Ярославский
хлюпает по ухабам.
Сбивают ставшие в хвост на галоши;
то грузовик обдаст,
то лошадь.
Балансируя
— четырехлетний навык! —
тащусь меж канавищ,
канав,
канавок.
И то
— на лету вспоминая маму —
с размаху
у почтамта
плюхаюсь в яму.
На меня тележка.
На тележку баба.
В грязи ворочаемся с боку на́ бок.
Что бабе масштаб грандиозный наш?!
Бабе грязью обдало рыло,
и баба,
взбираясь с этажа на этаж,
сверху
и меня
и власти крыла.
Правдив и свободен мой вещий язык
и с волей советскою дружен,
но, натолкнувшись на эти низы,
даже я запнулся, сконфужен.
Я
на сложных агитвопросах рос,
а вот
не могу объяснить бабе,
почему это
о грязи
на Мясницкой
вопрос
никто не решает в общемясницком масштабе?!

<1921>

[VictimDark]

Александр Блок

Незнакомка

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
(24 апреля 1906)

Клеопатра

Открыт паноптикум печальный
Один, другой и третий год.
Толпою пьяной и нахальной
Спешим... В гробу царица ждет.

Она лежит в гробу стеклянном,
И не мертва и не жива,
А люди шепчут неустанно
О ней бесстыдные слова.

Она раскинулась лениво -
Навек забыть, навек уснуть...
Змея легко, неторопливо
Ей жалит восковую грудь...

Я сам, позорный и продажный,
С кругами синими у глаз,
Пришел взглянуть на профиль важный,
На воск, открытый напоказ...

Тебя рассматривает каждый,
Но, если б гроб твой не был пуст,
Я услыхал бы не однажды
Надменный вздох истлевших уст:

"Кадите мне. Цветы рассыпьте.
Я в незапамятных веках
Была царицею в Египте.
Теперь - я воск. Я тлен. Я прах". -

"Царица! Я пленен тобою!
Я был в Египте лишь рабом,
А ныне суждено судьбою
Мне быть поэтом и царем!

Ты видишь ли теперь из гроба,
Что Русь, как Рим, пьяна тобой?
Что я и Цезарь - будем оба
В веках равны перед судьбой?"

Замолк. Смотрю. Она не слышит.
Но грудь колышется едва
И за прозрачной тканью дышит...
И слышу тихие слова:

"Тогда я исторгала грозы.
Теперь исторгну жгучей всех
У пьяного поэта - слезы,
У пьяной проститутки - смех".
(16 декабря 1907)

* * *
Я миновал закат багряный,
Ряды строений миновал,
Вступил в обманы и туманы, -
Огнями мне сверкнул вокзал...

Я сдавлен давкой человечьей,
Едва не оттеснен назад...
И вот - ее глаза и плечи,
И черных перьев водопад...

Проходит в час определенный,
За нею - карлик, шлейф влача...
И я смотрю вослед, влюбленный,
Как пленный раб - на палача...

Она проходит - и не взглянет,
Пренебрежением казня...
И только карлик не устанет
Глядеть с усмешкой на меня.
(Февраль 1908)

* * *

Город в красные пределы
Мертвый лик свой обратил,
Серо-каменное тело
Кровью солнца окатил.

Стены фабрик, стекла окон,
Грязно-рыжее пальто,
Развевающийся локон -
Всё закатом залито.

Блещут искристые гривы
Золотых, как жар, коней,
Мчатся бешеные дива
Жадных облачных грудей,

Красный дворник плещет ведра
С пьяно-алою водой,
Пляшут огненные бедра
Проститутки площадной,

И на башне колокольной
В гулкий пляс и медный зык
Кажет колокол раздольный
Окровавленный язык.
(28 июня 1904)

* * *

Есть демон утра. Дымно-светел он,
Золотокудрый и счастливый.
Как небо, синь струящийся хитон,
Весь — перламутра переливы.

Но как ночною тьмой сквозит лазурь,
Так этот лик сквозит порой ужасным,
И золото кудрей — червонно-красным,
И голос — рокотом забытых бурь.
(24 марта 1914)

[свернуть]

Евгений Евтушенко

Полуэмиграция

Сам себе чужой я на чужбине,
всосанный в совсем чужую ночь,
будто бы на Родине убили,
ну а тело выкинули прочь.

И моё живое еле тело,
не надеясь даже на авось,
то куда-то небом полетело,
то землёй опять поволоклось.

Неужели я не тот, что прежде,
полуэмигрировавший от
чувства отвращения у надежде,
выкинувшей столь бесплодный плод?

Стал глаза я прятать, как побитый,
чтоб их не склевало вороньё.
Армия, разбитая победой, -
это поколение моё.

Пятая волна - начало моря,
но куда ты гонишь нас, куда,
полуэмиграция, от горя,
разочарованья и стыда?

Я от счастья этакого тронусь.
Счастя вариации лишь две -
либо здесь, в Америке, "Макдональдс",
либо после Пушкина в Москве.

Родины на Родине всё меньше.
Видеть её хочут в кабаке
чем-то вроде православной гейши,
но зажатой в царском кулаке.

Цирковые русские медведи
воют - их тоскою извело.
Родина из Родины уедет,
если все уедут из неё.

Без неё такая пустотелость
и дурные мысли по пятам.
Ишь чего мне в жизни захотелось -
понятым быть сразу здесь и там.

Но в России каждый огуречик
с неотлипшей нежною землёй -
это как родимый человечек
и любым пупырышком - он свой.

Но в России Ясная Поляна -
потому в любом чужом краю
я её вовек не брошу, я на
столькие соблазны наплюю.

Родину мы всё-таки не сдали,
сколькие надежды погребя.
Незаметно Родиной мы стали.
Как же нам уехать из себя?
(Октябрь 1993)

[свернуть]

Немного Востока

Омар Хайям

Все, что видим мы, видимость только одна.
Далеко от поверхности моря до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей не видна.

* * *

Рыба утку спросила: "Вернется ль вода,
Что вчера утекла? Если - да, то - когда?"
Утка ей отвечала: "Когда нас поджарят -
Разрешит все вопросы сковорода!"

* * *

Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.
Не в жажде чуда я и не с мольбой:
Отсюда коврик я стянул когда-то,
А он истерся; надо бы другой!

* * *

"Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворе мирозданья,
Ад и рай - это две половины души.

* * *

Ночь. Брызги звезд. И все они летят,
Как лепестки Сиянья, в темный сад.
Но сад мой пуст! А брызги золотые
Очнулись в кубке... Сладостно кипят.

* * *

Что там, за ветхой занавеской Тьмы
В гаданиях запутались умы.
Когда же с треском рухнет занавеска,
Увидим все, как ошибались мы.

[свернуть]

Хафиз Ширази

Я сказал: «Душа тоскует!» Ты: «Лиха беда начало!»
«Будь моей луной!» - просил я. «Если выйдет!» - отвечала.
Я сказал: «Завесой черной солнце скрыли эти кудри».
Ты сказала: «Если веришь – Бог откинет покрывало!»
Я сказал: «У верных солнцу верности бери уроки!»
Ты сказала: «Луноликим твой совет подходит мало».
Я сказал: «Хочу напиться я из уст твоих нектара».
Ты сказала: «Если жаждешь – гордый нрав смири сначала».
Я спросил: «Когда с тобою заключим мы перемирье?»
Ты сказала: «Не усердствуй, если время не настало».
Я сказал: «Глаза закрою, чтобы образ твой не видеть!»
Ты в ответ: «Ночному вору только ночи не хватало!»
Я сказал: «Благоуханьем сада райского дохнуло!»
Ты сказала: «Дунул ветер из заветного квартала!»
Я сказал: «Сколь благодатно наслажденье для Хафиза!»
«Не болтай, - ты отвечала. – Это только лишь начало!»

[свернуть]

[valmakar]

Вчора перед сном почитав трохи представників Київської школи. Несподівано для себе відкрив Михайла Григоріва.

***
защібаючи панцир
ти там
де не має зростання
але річкою
заморожений корінь
ведуть.

ти там
де кругле вугілля
ніщо не скаже про тебе.

[VictimDark]

Николай Гумилев

Сказка о Королях (Начало)

Мы прекрасны и могучи,
Молодые короли,
Мы парим, как в небе тучи,
Над миражами земли.

В вечных песнях, в вечном танце
Мы воздвигнем новый храм.
Пусть пьянящие багрянцы
Точно окна будут нам.

Окна в Вечность, в лучезарность,
К берегам Святой Реки,
А за нами пусть Кошмарность
Создает свои венки.

Пусть терзают иглы терний
Лишь усталое чело,
Только солнце в час вечерний
Наши кудри греть могло.

Ночью пасмурной и мглистой
Сердца чуткого не мучь;
Грозовой, иль золотистой
Будь же тучей между туч.

[blood clot]

valmakar, нєпанімайт такого)

[Біджо]

Сообщение от blood clot

valmakar, нєпанімайт такого)

нет-нет. это, на самом деле, очень круто. это верлибры. это для тех, у кого с поэзией не получается

Добавлено в 22:25 / Предыдущее сообщение было написано в 22:24

[VictimDark]

Вера Полозкова

Хвала Отчаявшимся

Хвала отчаявшимся. Если бы не мы,
То кто бы здесь работал на контрасте.
Пока живые избегают тьмы,
Дерутся, задыхаются от страсти,
Рожают новых и берут взаймы,
Мы городские сумрачные власти.
Любимые наместники зимы.

Хвала отчаянью. Оно имеет ген
И от отца передается к сыну.
Как ни пытались вывести вакцину –
То нитроглицерин, то гексоген.
В больницах собирают образцы, ну
И кто здоров и хвалит медицину -
Приезжий.
Кто умрет – абориген.

Хвала отчалившим. Счастливого пути.
Погрузочный зашкаливает счетчик
На корабле – ко дну бы не пойти,
У океана слабый позвоночник.
В Ковчег не допускают одиночек,
И мы друг к другу в гости к десяти
Приходим с тортиком.
Нас некому спасти.

Хвала Отчизне. Что бы без нее
Мы знали о наркотиках и винах,
О холоде, дорогах, херувимах,
Родителях и ценах на сырье.

Отчаянье, плоди неуязвимых.
Мы доблестное воинство твое.

[Біджо]

очень и очень гуд

[VictimDark]

bettelheise, в теме, в теме

[ssovva]

Я не имею никаких заслуг,
Я в жизни ничего не заслужила.
Стоят деревья влажные вокруг
И в них течет неведомая сила.
И тихо шелестит среди ветвей
И наполняет лес таким покоем!
О, только б до конца открыться ей!
Ну а заслуги? - что это такое?

----------

И как же можно не трудиться,
Когда есть смерть? Когда она
Внутри? Как не растить зерна,
Что прямо в грудь мою ложится?
О, этот труд приятья внутрь
Всего, что есть, всего, что было...
Немое собиранье силы
В ночи и эта легкость утр,
Как бы не знающих о ночи...
Будь вечным и твори, что хочешь!


Зинаида Миркина

[Hellraiser]

до позавчора не було, від позавчора перших дві стрічки. Есенин:



Мне осталась одна забава:

Пальцы в рот – и веселый свист.

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Мене порвало чомусь

[blood clot]

Сообщение от bettelheise

очень и очень гуд

приєднуюсь!

Сообщение от Hellraiser

Мене порвало чомусь

ну дик! це ж геній)

Развернуть для просмотра

КЛЕН ТЫ МОЙ ОПАВШИЙ

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

[свернуть]

[valmakar]

Сообщение от bettelheise

нет-нет. это, на самом деле, очень круто. это верлибры. это для тех, у кого с поэзией не получается

Хороший анекдот про "не получається".

Добавлено в 01:03 / Предыдущее сообщение было написано в 00:50

До речі, чомусь думав, що тут уже постив улюблений вірш Івана Лучука, але не знайшов. От:

N.N.

А втомо-біль
мене переїхав.
А мені хоч би що:
ну - переїхав,
ну - роздусив.
Ну і що?
Ну і ну.

[Hellraiser]

Сообщение от blood clot

приєднуюсь!

ну дик! це ж геній)

Развернуть для просмотра

КЛЕН ТЫ МОЙ ОПАВШИЙ

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

[свернуть]

єс індід

[Біджо]

Средь собачьих стай, ночью по Москве,
В бритой голове я кропал стихи.
Посреди трухи от дневных забот,
Как ленивый кот меж проворных крыс,
Далеко и вниз я влезал в себя.
Брел, скользя, по льду, падал и лежал,
Взглядом провожал танец снежных масс.
Слушал джаз сирен и опять скользил…
Нищий голосил, пил ночной эфир.
В робе полно дыр. С грязной бородой.
Мимо шел тропой. Слезно бормотал,
Что давно устал думать, чем дышать,
Грешников стращать, мир крутить ступней,
Корабли топить, жарить города,
Сеять хворь в стадах, тем внушая им,
Что святой триптих вечен и силен…
Шел за горизонт, бормоча под нос,
Поднимался ввысь пьяный нищий Бог.

Алексей Перминов

[valmakar]

Грегорі Корсо
ПОЕТИ ЛОВЛЯТЬ ПОПУТКУ НА ТРАСІ

Звісно я мав сказати йому
та він безпардонно
вертів головою.
Я сказав що небо женеться
за сонцем
Він зашкірився і:
"Що з того?"
Я почув себе демоном
ще раз
Тож зауважив: "Але океан женеться
за рибою".
Цього разу він засміявся
і сказав: "Прикинь як-
що полуниці
вдавлено в гору".
Після цього я знав
що війну почато -
Отже ми воювали:
Він сказав: "Яблуко-віз ніби
ангел з віником
ловить а потім розщеплює
давні голандські валянки".
Я на це: "Блискавка вдарить у старий дуб
і звільнить випари гніву!"
Він тоді: "Скажена без імені вулиця".
Я йому: "Убивця лисий! Лисий убивця!"
Він мені, справді психуючи:
"Вогненні печі! Газові камери! Нори!"
Я на це, тільки всміхаючись,
"Знаю що Бог озирнувся б
якби я раптом замислився".
Ми замовкли танучи
в ненависному повітрі!

[ssovva]

Утро во Флоренции

Проблема слива,
когда напьюсь,
есть минус пива.
Зато и плюс —

оно как море,
а я эстет.
Забудем горе,
а счастье — нет.

Забудем, право,
один изъян.
Напитку — слава
Хотя б и пьян,

вон к тем девицам
пора пристать.
Троятся лица.
Но, вашу мать,

в каком апреле
очнулись мы
на самом деле…
В конце зимы

что нам напиться
мешает в хлам,
и повалиться
к любым ногам?

Борис Рыжий

[Каспар Хаузер]

В НКХ обновлени: в ленинградскую антологию добавили стихотворение Дмитрия Максимова. Тем кто незнаком с НКХ очень рекомендую исправляться, из той же ленинградской антологии я стихи уже постил (warning: есть стихи без рифмы).

А вот и оно:

ПОЭТ НА ЛИГОВКЕ

Ходит в городе беда,
Ходят люди вбок,
В ожидании суда
Бредит городок.

А поэту от суда
Избавленья нет —
И ведет его беда
Лиговкой сует.

А за Лиговкой сует —
Лиговка тягот,
И бредет по ней поэт
В поисках красот.

А за Лиговкой сует,
Лиговкой скорбей
Пробирается поэт
В поисках людей.

Он растекся от сует,
От скорбей продрог,
Протоптав свой краткий срок
В поисках дорог.

Но на миг из тьмы дорог
В самый черный час
На него наводит Бог
Треугольный глаз.

Добавлено в 20:21 / Предыдущее сообщение было написано в 20:18

И еще. В последнем НЛО напечатали перевод Оды Шарлю Фурье Андре Бретона. Перевел Кирилл Адибеков. Как по мне - главная русская поэтическая новинка месяца. Она большая, так что переходите по ссылке

[Каспар Хаузер]

В соцсетях пишут, что умер лауреат премии Андрея Белого Василий Филиппов

***

В Ленинграде художники и поэты живут в своих норах,
Сходят со сцены,
И выращивают детей с женскими лицами цикламены.

Здесь я бродил по городу-перстню
С кошкой на поводке
Вдоль Летнего сада к реке.

Стоит ли вспоминать?
Чтоб записать в тетрадь?
Чтобы читатель грядущий пришел в нее спать?

Стоит ли жить?
Может, за смертью ждет меня двойник-нарцисс,

И я сольюсь с его лицом
И стану Отцом.

Наши прогулки вдоль Летнего сада умрут.
Знаю одно: награда ждет ТУТ,
Если поцелую изумруд.

Что говорили твои в трещинках губы,
Оказалось в извилинах моего мозга,
Но тоска-удав заслонила звезды.
Что мои чувства?
Вспоминать о них грустно.

Но страшно умереть.
На стену ТАМ всю вечность мне смотреть.
Ослепнут цветы, умолкнут голоса,
Раскроются небеса.

А пока осы сосут мой мозг.
Сколько я выкурил папирос,
Пока к пишущей машинке не дополз.

Я умру, и все умрет со мной.
Как зренье оживало, когда шли волхвы
За Вифлеемской звездой.

Зренье прежде радовалось дворцам,
А теперь люди разбредаются по лесам,
И умирает в музее Тициан.

Правда ли, остался еще смысл
На донышке пивной бутыли?
Правда ли, шелковые сети не порвались?
Правда ли, губы твои еще не остыли?
Правда ли, в этом городе люди когда-то были?

[Vin]

надо книжечку купить новую
и на ветку наступить на сосновую
и костёрчик запалить красный
и денек ещё прожить не напрасно
(с) П.Н. Мамонов

[Каспар Хаузер]

В новом textonly:

Константин Шавловский:

у прохожих на виду
я горю в своем аду
как горят сухие листья
в ботаническому саду

сосны плавают в воде
солнце плавает нигде
тихо двигаются черви
в голубиной голове

утром выйду из метро
встречу владика монро
он мне сразу улыбнется
но лицо его мертво

сообщают вместо птиц
голоса из мертвых лиц
что мне надо их послушать
не снимая рукавиц

только руки убери
выйдет мама из двери
машет крыльями и плачет
больше нет меня внутри

Александр Бараш:

Души городов
переселяются из одной
эпохи в другую.
Или в другие города
того же народа —
если город был убит
нашествием
чужого мира.

Душа может и просто
бросить транзитное тело,
выбрав место,
более подходящее
для ее реализации.

Вот ее взлетная площадка,
вскрытая археологами
и снова заросшая
горными цветами.
Части базальтового тела.
Глазницы погребальных пещер.
Горло источника.
Ребра улиц.
Сердце Дома Собраний.
И
ущелье,
втекающее
в сизое море Киннерета, —
как глубокий след
незримого летательного аппарата,
отраженный в сетчатке
Земли Башан.

[ssovva]

МОСТ

Стройный мост из железа ажурного,
Застекленный осколками неба лазурного.

Попробуй вынь его
Из неба синего -
Станет голо и пусто.

Это и есть искусство.


Давид Самойлов

[Каспар Хаузер]

Год назад не стало Аркадия Драгомощенко

еще одна версия
(в стиле новогреческой школы)
одного из изображений

На старости лет я сказал рабу,
послушай, Кавафис, перестал бы ты, право,
в тетрадях своих скрести по ночам слева направо.
Я изгнал рапсодов из Государства. Зачем?
Ну, видишь ли, эта новинка, ксерокс,
пришедшая, наконец, из Коринфа,
заменить вполне способна рапсодов.

Или же, например, попугай, обученный абиссинцем, -
не твоя ли серьга его ухо украшает теперь?
Да, согласен. Лексика слабовата.
Зато стремится к Единству. Пусть его кричит на Агоре!
Мир, народы, предназначение, цели...

- Но, Платон, - возразил он мне.
- Ни слова, Кавафис!

Что же сморщился, словно раскусил незрелую смокву?
Зуб разнылся? Поди же и вырви, - не спорю, больно.
Да, мой друг, поэзия - вроде, вовсе не то. Всегда другое.
Даже, если поймешь, что она и на самом деле
что-то иное, ничего не значит,
и никогда, - ни слева направо, ни справа налево.
Едва не забыл: говорят, Кир всех солдат знал поименно?
Вообрази же, насколько пространна
должно быть была его поминальная песня.
Неужто и впрямь себя ощущал он бессмертным?
Неужели не знал, что "уважай бедность языка,
уважай нищие мысли"?

Впрочем, теперь для наук у него
нет недостатка в энергии -
костры времени вниз головой ему освещают простор.

[valmakar]

Сообщение от некий перо

Константин Шавловский:

вірш викликав справжнє захоплення. навіть не знаю, як це виразити краще: не чекав, що до сих пір так просто можна дурня клеїти з толком.

Драгомищенка вірш не пройняв зовсім, але форма - нема за шо зачепитися. Хороший вірш.

[Каспар Хаузер]

Ну Шавловский не дурака валяет. Мне вот это соседство социальной функции поэзии с обэриутской линией всегда нравилось.

Не понравился Драгомощенко? Не знаю. Умения закрутить в один образ размышления Платона о поэтах и философах, средиземноморскую ноту Кафафиса, философию языка Введенского и историософию Ксенофонта не было ни у кого кроме Драгомощенко (попутно разрушив картинку загадочными кострами времени вниз головой). Чем то похожим занимались быть может лишь Парщиков и Мандельштам.