Онлайн-фестиваль Європейського кіно

[Doerty]

Будто оживший мертвец, в алчбе человечины пытающийся сорвать с петель дверь, влезть в окно тихой спальни, будто крепчающий ветер перемен, бесстыдно срывающий шляпы и задирающий юбки, будто звонящий во второй раз почтальон, посылку в руках которого, так напоминающую ящик Пандоры, мы с тревогой разглядываем в глазок, псы цифровой эры, спущенные с цепи карантином, вторгаются в наше беспечное существование. Крепить ли оборону, отдаться ли на милость вечно торжествующего будущего? Заколачивать ли ставни, завешивать ли экраны, искать ли убежище в сокровищницах книжных полок- или постараться приручить чудовище, приспособить его для наших повседневных нужд?

Не изменить привычный образ жизни, а дополнить его, разнообразить- как представляется, именно эту роль призван исполнить онлайн-кинофестиваль.

Как бы то ни было, как и во дни Гиппократа, наша жизнь слишком коротка, чтобы не использовать любую возможность наслаждаться долговечным искусством- и судить о нём, каким бы затруднительным это не оказывалось. Например, следующим образом-


Словно в классической опере или старой сказке, знакомство с героями Великой красоты Паоло Соррентино начинается в разгар пышного празднества. Представители римского высшего света отмечают 65-летие литератора Джепа Гамбарделлы, который, написав в молодости единственный роман- вероятно, выдающийся, -расстался с миром вымысла ради карьеры журналиста глянцевого издания, став самым уважаемым хронистом столичной богемы и одним из наиболее блестящих её представителей. На превращённой в танцпол крыше высотного здания- месте, соответствующем общественному положению собравшихся, -отплясывают, кто- тряся драгоценностями и перьями, кто- бравируя обнажённым торсом, флиртуют, сплетничают гротескно-выразительные персонажи, среди которых, благосклонно кивая и приветливо улыбаясь, веселится и сам именинник.

Празднество длится без нежелательных эксцессов вроде появления злой ведьмы или оскорблённого отца, просто в какой-то момент Гамбарделла покидает ряды танцующих и идёт между своими гостями с задумчивым, отстраненным видом, будто окружённый не людьми, а деревьями. Этот эпизод с приуроченной к юбилею ярмаркой тщеславия воспринимается как синопсис фильма, чьим основным содержанием оказывается атмосфера упадка, прикрытого шумным весельем и бурной имитацией творческой активности, а блистательный Гамбарделла лучше всех понимает истинное положение вещей.

На вопрос, почему он перестал писать романы, он отвечает, что всю жизнь искал великую красоту, но так и не смог её отыскать. Эти слова могут показаться надуманным парадоксом в устах человека, окна квартиры которого выходят на Колизей. Однако та красота- великая красота - которой буквально пропитан окружающий Гамбраделлу мир, создана в давно ушедшие эпохи. Среди дворцов, картинных галерей и монументов полноправными владетелями сокровищ чувствуют себя историки культуры и туристы, но никак не художники.

Современное искусство на этом фоне выглядит бездушной, претенциозной подделкой, отношение к нему авторов картины хорошо заметно по жеманному признанию молодой актрисы, что она собирается оставить театр ввиду отсутствия хороших женских ролей и написать роман «в духе Пруста», или по встреченному овациями перформансу новой знаменитости европейских художественных выставок Талии Концепт (имя перформансистки намекает на огорчительные метаморфозы, которые претерпело искусство комедии)- разгоняясь, Талия бьётся лбом о бетонную стену.

Под стать этим творческим порывам и персонажи картины, похожие на карнавальные маски, яркие, аляповатые, полые. Их слова и поступки с наглядностью карикатуры свидетельствуют о духовном вырождении, эмоциональной пустоте, включая героев, не относящихся к артистическому кругу, вроде представителей древних аристократических семей, торгующих своим присутствием на банкетах, или влиятельного кардинала, предпочитающего светские развлечения беседам о религии. Оказавшись в подобном окружении, даже столетняя монахиня-миссионер, пользующаяся- очевидно, справедливо- репутацией святой, выглядит всего лишь очередным эксцентричным персонажем светской хроники. Праведник не в силах спасти мир- только собственную душу.

Между тем, трудно отделаться от ощущения, что «Великая красота» действительно показывает мир, стоящий на пороге гибели, бесплодный, разваливающийся, подобно сюжету картины, распадающемуся на бессвязные фрагменты. Люди, подобные Гамбарделле, не могут отсрочить крах, ведь они способны в лучшем случае на поиск и фиксацию- но не на создание.

От надвигающегося хаоса Гамбарделла пытается найти убежище в правилах хорошего тона, тем самым лишь усиливает ощущение обречённости- подобно искусству, чувства вырождаются в бессмысленную имитацию. Закат цивилизации, словно провозглашаемый картиной Соррентино, оказывается не трагически величественным, а бесславным и жалким, как в строках Элиота.

Вот как кончится мир-
Не взрывом, но всхлипом.

Впрочем, главный герой фильма давно утратил способность всхлипывать. Светопреставление он встречает ироничной, мягкой улыбкой.

https://eurofest.org.ua/?fbclid=IwAR...xm3lLsTYvkJCAo